Вот эта тема, которая станет судьбой,
Исповедью, одетою мной наизнанку,
Вот решето, залитой чистой водой,
Цезарь движеньем бровей гонит фалангу.
Пристальный взгляд рапирой - наискосок,
И вопрошает священника сизый висок:

"Что бы ты делал, умей ты петь?
Что бы ты делал?
Кто научил, что на пальцах медь -
Не твоё дело?
Что бы ты пил, умей ты пить,
Хватая заразу?
Как ты бы жил, умея жить, сразу?"

Вот это дело, которое скатится с губ.
Вам сто тысяч акул в лобовое стекло.
Я буду груб и нежен, нежен и груб.

Цезарь разбит, но нам с тобою повезло.
Он, опустив свои руки, курит взатяг.
Дай его сигарете порох и флаг.

Ночь опустилась, распутных девиц развели,
Гаснут огни, подгоняет домой сигнал,
Эти ступени снова сюда привели,
Цезарь, опомнись, это ещё не провал.
Цезарь целует цемент, на цепи его цвет.
Спрашивал всех, может, ты знаешь ответ.